Читать интересную книгу "Сеть Петровского. Часть 2 - Евгений Сергеевич Калачев"

тебя, ясно? И всегда пытался понять!»

Петровский облокотился на стену и теперь пускал дым прямо в помещение. Воспоминания никак не желали уходить прочь, хотя он и пытался их прогнать.

«— Костик, ну какая еще банда? Послушай умного совета! — Да ладно тебе, никакая это не банда»

«— Славка, ты же друг мне! Это все ради вас!»

«— Ты мать мою убил! Ты всех убил!»

«— Все совершают ошибки. Разница в том, что мои, в основном, выбиты на могильных камнях…».

В этот момент в туалет кто-то вошел. Петровский поднял глаза, но сигарету так и не выбросил. Да хоть кто. Плевать…

К своему удивлению он увидел Фролова. Дмитрий остановился и тоже уставился на бывшего друга удивленными глазами. Он не знал, что делать, столкнувшись с ним лицом к лицу…

— Да иди, пописай! — Петровский горько ухмыльнулся и вдохнул дым, — представь, что меня здесь нет. Вы же так теперь делаете…

Он нарочито отвернулся к окну. Но Дмитрий остался на своем месте, продолжая смотреть на Петровского полными тоски глазами. Петровский видел это, но никак не реагировал. Плевать, хочет, пусть смотрит…

— А ты считаешь, правильно поступил? — наконец, очень тихо спросил Дмитрий, решившись, — ты хоть представляешь, во что нас втянул?! И что, ждал, что после всего мы пожмем тебе руку? Мы же не дикари… — на глаза Фролова навернулись слезы.

— А я, значит, дикарь?! — Петровский, наконец, повернулся к нему, — слушай, тебе чего надо? Ты поссать или мораль мне читать пришел? Если второе, то иди ты на х…р! Все, мы разбежались, вы сами решили! Разбежались окончательно. Больше нет не только «сети». Но и вообще нас. Конец истории…

Петровский запустил окурок в окно и просто сполз вдоль стены прямо на холодный кафель. Фролов смотрел на него со смесью жалости, обиды и страха. Нет, были вещи, которые он был не в силах понять. И сейчас, как ни старался, даже зная, что тогда произошло, он не находил Петровскому оправданий. И не знал, как жить дальше после всего, что было…

— Мне жаль, что все так закончилось, — негромко произнес он, — но и ты тоже виноват…

— Фролов, вали а! — Петровский разозлился окончательно, — ты уши свободные нашел, я не пойму? Я тебе сказал: все! Вы считаете меня врагом, считаете, что я вас использовал, ваше право. А мое право отныне считать вас посторонними людьми. Еще вопросы? — он с презрением взглянул на Фролова.

— Посторонними, — Дмитрий горько усмехнулся и посмотрел в окно, — да нет, Костя, мы теперь повязаны кровью. И до конца жизни… — его голос дрогнул, — и назад пути нет…

— А его никогда нет, — бросил Петровский и закурил еще одну сигарету, — давно пора было это понять. И сейчас не будет, не надо мне тут плакаться и искать компромиссы. Не будет вам никаких компромиссов. А мне они вообще не нужны. И вы все не нужны…

Он снова демонстративно отвернулся от Дмитрия. Фролов лишь покачал головой.

— Не бывает так, чтобы человек был всегда один. Чтобы ничего не чувствовал. Я знаю, что тебе больно…

— Фролов, ты МРТ?! — Петровский сверкнул глазами, — откуда тебе, на хрен знать, что я чувствую! Иди со своим сочувствием к кому-то, у кого эти чувства есть вместе с тем, что вы, клоуны, зовете душой! У меня нет ни того, ни другого! — он ткнул в сторону Фролова тлеющей сигаретой и вновь отвернулся.

Дмитрий покачал головой и очень грустно улыбнулся, почти сквозь слезы, которые опять подступили при одном взгляде на сидевшего на полу Петровского.

— Тебя не изменить, потому что ты сам не хочешь, — очень тихо сказал он, — думаешь, ты сильнее других, потому что давишь в себе человечность? Травишь жалость, любовь, желание прощать… нет, — он покачал головой и печально уставился в окно.

— Фролов, ты сам правильно сказал: не хочу! — с надрывом произнес Петровский, закрыв лицо рукой, — а если не хочу, что ты мне навязываешь? Я имею право на свободу выбора, согласен? Если согласен, прошу тебя, Дима: уйди! — он посмотрел на бывшего приятеля глазами затравленного зверя. Фролов тоже смотрел в глаза. С жалостью и отчаянием от того, что помочь здесь уже ничем нельзя…

Перед тем как уйти, Фролов все же обернулся и опять посмотрел на Петровского, который все также сидел на холодном и грязном полу, меланхолично куря сигарету…

— Скажи честно: промазал тогда? — негромко спросил он, собравшись с духом, — или все-таки пожалел отца?

Петровский медленно поднял на него глаза. Дмитрий стоял в дверном проеме и, не моргая, смотрел на него. Пару секунд продолжалась эта игра в «гляделки». Затем Петровский ухмыльнулся и выдохнул дым.

— Что, Кротов что-то нарыл и рассказывает про меня гадости новым друзьям? — осведомился он, стараясь придать голосу как можно больше презрения.

— Кротов мертв, — коротко ответил Фролов, опустив глаза, — скончался от передозировки четыре дня назад…

Петровский посмотрел на Дмитрия. По взгляду Фролов понял, что он не знал.

— Не, я не причем! — Петровский истерично расхохотался, даже не зная, что еще сказать в такой ситуации.

— Да все мы причем, — Дмитрий покачал головой, — столько людей полегло, господи… — он схватился за голову, едва не расплакавшись опять, — мы же и впрямь гребаная банда!..

— Дошло? — Петровский посмотрел на него с нескрываемым злорадством, — а что, если бы все понял сразу, было бы иначе? Или считал, что останемся чистыми? Выйдем сухими? Все имеет свою цену, Дима! — Петровский оскалился, — а вы только ныть и обвинять и можете. Я думал, вы другие. А вы такие же, как все…

— Я не собираюсь тебя обвинять, — выдохнул Дмитрий, борясь с приступами тошноты, — мы все виноваты. Мы принимали решения, каждый из нас. И даже не поинтересовались твоим прошлым перед тем, как встревать во все это. Вся эта кровь на всех нас…

— Ужас какой… — Петровский скривился в абсолютно ненормальной гримасе, — сделку с дьяволом заключили… а дьявол — стало быть, я! — он вновь зашелся хохотом. Фролов лишь покачал головой, глядя на бьющегося в истерике Петровского.

— Ты все-таки не ответил, — негромко напомнил он.

— А тебе-то зачем? — Петровский фыркнул и выбросил в окно очередную сигарету, — все пытаешься найти во мне что-то, что принято называть «человеческим»?

— Нет, — Фролов с грустью посмотрел ему в глаза, — делаю, что и обычно. Пытаюсь тебя понять…

— Все равно не сможешь, — на этот раз Петровский не истерил и не издевался, он был серьезен, — но, если так уж зудит, попробую кое-что объяснить, все равно уже все пронюхал, хуже не будет. Садись рядом! — он указал глазами на пол рядом с собой.

Пару секунд поколебавшись, Фролов вернулся внутрь, а потом, наплевав на все правила гигиены, медленно опустился на пол рядом с Петровским.